Доклады секции:
"Трибуна молодых учёных" 2006
ТРАДИЦИОНАЛИЗМ ИЛИ МОДЕРНИЗАЦИЯ? НАЦИОНАЛЬНОЕ И ГЛОБАЛЬНОЕ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НОВЫХ КУЛЬТУРНЫХ ПОСРЕДНИКОВ (НА ПРИМЕРЕ РЕСПУБЛИКИ ТАТАРСТАН)
аспирант кафедры социологии Тихонова А.В.ва Г.Ф.
Казанский государственный университет, Центр социологии культуры
ayatsyk@mail.ru, ayatsyk@ksu.ru
Концепция новых культурных посредников разрабатывается современными
исследователями культуры в контексте осмысления тех глобальных трансформаций,
которым подверглись развитые капиталистические общества второй половины
прошлого века[1].
Согласно данной концепции, в современном поле культурного
производства (т.е. в сфере создания значений, смыслов и идей) можно выделить
определенную группу профессионалов, которая демонстрирует в своей деятельности
новое (в отличие от модерного) понимание границ и иерархий в культуре
(например, в определении «высокого» - искусства образованной элиты и «низкого»
-популярной культуры масс). Сочетая в своей деятельности креативность
и оригинальность, свойственные «художнику», со знанием законов рынка
(характерного для предпринимателя), эти культурные посредники выполняют
функцию социального различения в постиндустриальную эпоху массово производимой
и распространяемой культуры.
В современном обществе потребления их роль как интерпретаторов
культуры все более возрастает (поскольку на локальном уровне они способствуют
развитию местных экономик, используя свой «креативный подход»); в поле
культурных производителей это приводит к трансформации существующих иерархий
и потере доминирующих позиций прежними резидентами («художниками» и «интеллектуалами»).
Таким образом, новые культурные посредники – это новый тип
культурного производителя - интеллектуала, статус которого базируется
на его способности творчески позиционировать себя в мире коммуникации.
Это профессионалы в области растущих экономических секторов, являющихся
механизмом трансмиссии – манипуляции-конструирования в отношении культурных
товаров»[2], - те, кто предоставляет символические товары и услуги в новых,
или еще до конца не определенных, профессиях: в области маркетинга, рекламы,
связей с общественностью, радио и телевизионного продюсирования, презентаций,
журналистики, модной литературы, дизайна и т.п.
Концепция новых культурных посредников может быть полезна при характеристике
трансформационных процессов, протекающих на постсоветском культурном
пространстве. Сфера «культуры» современного российского общества
претерпевает сегодня значительные изменения; происходит ее разгосударствление,
реформируются прежние институты, появляются новые группы производителей
и потребителей культурных продуктов, практики производства, распространения
и потребления культуры. Формируется сектор «коммерческой культуры», культурных
индустрий и связанные с ним «посреднические» профессии.
С другой стороны, в культурных процессах современного российского
общества присутствуют и довольно заметные тенденции традиционализма и
преемственности . В этом смысле интерес исследователей здесь заключается
в том, чтобы оценить влияние, оказываемое группами новых производителей
постсоветской культуры – новыми культурными посредниками – на изменение
баланса этих модернизирующихся (демократических) и сохраняющих традиционность
(консервативных) сил.
Говоря иначе, получаем ответы на вопросы о том, «кого можно
сегодня назвать культурной элитой», и «какую роль в развитии общества
она играет», «каков инновационный и трансформационный потенциал тех,
кто работает на стыке культуры и экономики», и «какую социальную, экономическую
и политическую позицию они занимают», «каковы их стратегии адаптации на
рынке», и «какие ресурсы для развития своего «дела» они используют».
В свою очередь, на «практике» это знание может быть использовано
для разработки комплекса конкретных мер в сфере культурной политики (государства,
республики, города, «места» как такового).
Рассмотрим «коммерциализацию» «традиционного» сквозь призму
деятельности новых культурных посредников Татарстана.
Поле действия культурных производителей в современном российском
обществе испытывает на себе влияние поля политики в лице государства,
экономики в лице потребителей и внутренней конкуренции в лице других культурных
производителей. На институциональном уровне поле культурного производства
представлено государственными культурными институтами (учреждениями культуры),
негосударственными коммерческими организациями и негосударственными некоммерческими
организациями.
Новым культурным посредником здесь может быть любой профессиональный
культурный производитель, в деятельности которого присутствует инновационный
элемент извлечения дохода из символического содержания, производимого
им продукта (элемент предпринимательской деятельности).
Сегодня уже можно говорить о достаточно распространенной
в России практике культурного посредничества, однако, институциализация
этого феномена (отраженная, например, среди направлений культурной политики
государства) происходит сложно. Это, прежде всего, тормозится определенным,
в этом отношении, взглядом государства на культуру как на «оплот традиций»
(что, в свою очередь, объясняется экспертами желанием власти предоставить
своим гражданам поле «стабильности» в эпоху всеобщего хаоса [3]). Тем
не менее, определенным подвижки, во всяком случае, декларативно, на уровне
программ и законов, в этом направлении происходят.
На уровне региональном, локальном, эта инертность в культурных
инновациях еще более заметна, поскольку для постсоветского региона его
«культура» (как все то, специфически-символическое, что отличает его от
других мест) становится основным ресурсом в борьбе за политический статус
(и соответствующие им привилегии).
В Татарстане таким «ресурсом» в ситуации регионального самоопределения
выступает национальная этническая культура (понимаемая на уровне государственном,
прежде всего, как совокупность «лучших» артефактов, созданных народом
за весь период развития данного региона). При этом, несмотря на то, что
законодательно как татарская, так и русская культуры (как культуры основных
этносов в РТ) имеют одинаковый статус, на «практике», как показывают
многочисленные исследования различных сфер культурного производства республики,
определенно существует государственный протекционизм в области развития
татарской культуры [4-6].
Между тем, такая стратегия «охранения», характерная для республиканской
культурной политики, может оказаться «палкой о двух концах», что особенно
заметно в случае с анализом развития «коммерческого» сектора культурного
производства. Как отмечают эксперты в области экономики культуры, в ситуации
глобализованного консьюмеристского общества (коими является сегодня уже
и российское, и татарстанское общества), решающим фактором в развитии
локальных экономик является «творческий», инновационный подход к развитию
местных культурных ресурсов (реализуемый предпринимателями в сфере культуры
или новыми культурными посредниками).
Исследование сектора «коммерческой» культуры в Казани, проведенное
автором статьи осенью 2004 и весной – летом 2005 годов [7], показало,
что «национальная» культура (среди других прочих сфер культурного производства)
оказывается наиболее закрытой для модернизации сферой. Причем, пределы
ее «коммерциализации» и «модернизации», с одной стороны, регулируются
государственным республиканским заказом (вернее, его отсутствием для
тех культурных производителей, которые создают слишком модернизированный
национальный культурный продукт, выходящий за рамки официально сформулированной
этно-центристской концепции культуры), а с другой – рынком или аудиторией,
представленной, как правило, татароязычными жителями сел и малых городов
Татарстана (или выходцами из них), также ориентированной на потребление
традиционной (т.е. этнической народно – фольклорной) культуры. В результате
получается, что, несмотря на отсутствие (по сравнению с советским прошлым)
со стороны государства (республиканской власти) явного идеологического
контроля в области «творческого» подхода к интерпретации официальной
версии «национального», этот контроль все равно присутствует косвенно
в наличии или отсутствии спроса (или заказа) на данный культурный продукт.
Это приводит к тому, что, как показывает исследование, сегодня,
среди наиболее успешно развивающихся в Казани предприятий в сфере культуры
– те, чьи транслируемые культурные смыслы лишены национальной специфики.
«Традиционные» же национальные символы (в силу своей «закрытости» к модернизации)
занимают в этой системе ценностей маргинальное положение.
Такая ситуация «непонимания» властью специфики современных
культурных процессов может привести к эффекту, обратному проповедуемой
ею цели: а именно, к потере своего «национального» ресурса. Закрытая к
инновациям культура в обществе потребления оказывается неконкурентноспособной.
С другой стороны, такой взгляд республиканских властей на вопросы модернизации
культуры вполне понятен, поскольку «культура» становится значимым ресурсом
в развитии экономики лишь в ситуации отсутствия других (например, сырьевых)
ресурсов. В этом смысле подобная позиция Татарстана, как региона-донора,
вполне объяснима. Кроме того, нельзя также полностью отрицать какие-либо
позитивные изменения, осуществляемые республиканскими властями в сфере
культурной модернизации. Так, реализация проекта «празднования тысячелетия
Казани», какие бы скрытые политические мотивы не лежали в ее основе, определенно,
способствовала большой модернизации социокультурной инфраструктуры в
республике. Наличие развитой инфраструктуры (площадок, коммуникаций и
т.п.) в городе в огромной степени является залогом развития предприятий
в сфере культуры. Однако, само по себе наличие инфраструктуры не определяет
характер культуры. Для этого необходимо присутствие гражданских свобод:
мысли, слова и т.п. Именно это решающим образом влияет на формирование
в обществе новых культурных посредников, выступающих инициаторами культур-ных
изменений, модернизации, в конечном итоге, способствующих построению толерантной
и мультикультурной среды.
Между тем, в свете последних событий в сфере взаимоотношений
институтов гражданского общества и власти (например, в связи с неблагоприятным,
по оценке представителей НКО России, принятием закона об НКО [8]), российским
и республиканским «policy maker’ам» придется еще многому поучиться. В
этом смысле, для Татарстана, возможно, одним из значимых моментов с точки
зрения возникновения конструктивного диалога практиков в сфере «коммерческой»
культуры и «власти», может оказаться трансформация взгляда последней на
вопрос о «пределах» модернизации «национального».
Литература
1. Bourdieu, P. Distinction: A Social critique of the Judgement of Taste,
London:Routledge, 1984, Bovone, L. Cultural Intermediaries: A New Role
for Intellectuals in the Postmodern Age in Innovation, num. 1, 1990, 61-79;
Бовоне Л. Новые культурные посредники: научное исследование как исходный
пункт кросс-культурного обмена / Социальное знание: формации и интерпретации/
Материалы международной научной конференции: Ч. 2 – Казань: Изд-во «Форт-Диалог»,
1996. –с. 28-42; Featherstone M. Consumer culture and postmodernism, London,
Thousand Oaks, New Delphi: Sage Publications, 1991, O’Connor J. Cultural
intermediaries, cultural policy and urban regeneration in Bovone L. (a
cura di) Mode: Produrre cultura, creare comunicazione, Milano:Franco Angeli,
1997, pp. 82-100.
2. Бовоне Л. Указ. соч., с. 34
3. Об этом оригинальная концепция А.Зудина: Зудин А.Ю. “Культура имеет
значение”: к предыстории российского транзита// Мир России, № 3, 2002
www.hse.ru/journals/wrldross/vol02_3/zudin.pdf; Зудин А. Истоки перемен:
культурная трансформация «позднесоветского общества» // Мировая экономика
и международные отношения, 1999, № 5, с. 103-108, №4, с. 60-67
4. О’Коннор Дж. Культурная политика как влияние: экспорт идеи «творческих
индустрий» в Санкт-Петербург / Творческие индустрии в России. Серия «Культурные
стратегии: Экспертный клуб». Вып. 3, Москва, 2004, с. 12-35
5. Постсоветская культурная трансформация: медиа и этничность в Татарстане
1990-х /под ред.С.А.Ерофеева, Л.Р.Низамовой – Казань: Изд-во Казанского
ун-та, 2001
6. См., например, Вуд Ф. Круговорот городского творчества/ Творческие
индустрии в России. Серия «Культурные стратегии: Экспертный клуб». Вып.
3, Москва, 2004, с.35-44, О’Коннор Дж. Указ. соч., Флорида Р. Креативный
класс. М.: Классика XXI, 2005, Гнедовский М. Творческие индустрии: стратегия
инновационного развития, http://www.cpolicy.ru/analytics/innovative.html
7. Базу данных исследования составили 18 клинических неформализованных
интервью с новыми культурными производителями, проведенные в г. Казани.
Из них 2 информанта представляли СМК (пресcу), 8- дизайн (мода, дизайн
интерьеров и архитектура, полиграфия и реклама, дизайн одежды), 5 –сферу
«развлечений» (промоушн – татарская эстрада, клубная сфера, кейтеринг;
шоу-бизнес), 3 -образование, перформанс, современное искусство. Основной
фокус интервью был направлен на освещении части биографии культурного
производителя, связанной с осуществлением его профессиональной деятельности
(особенности становления и развития «своего дела»: причины, мотивация,
трудности, способы «вхождения» в поле культурного производства, взаимодействие
с «коллегами», «заказчиками», потребителями, властью, перспективы развития
отрасли и т.п.). Кроме того, в исследовании использовались тексты интервью
с культурными производителями прошлых лет (собранные в рамках проектов
«Этнические ценности в средствах массовой информации и культурной жизни
Татарстана: изменения в 1990е годы» (1997-1999, поддержка Research Support
Scheme, Фонд Сороса, Институт «Открытое общество», грант RSS 1247/1997)
и исследования культурных элит (2000, поддержка Leverhulme Trust, грант
F/00174A)), любезно предоставленные мне авторами проектов.
8. См. принятый 10 января 2006 г. Федеральный закон Российской Федерации
от N 18-ФЗ «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской
Федерации» (вступил в силу с 18 апреля 2006 года), в котором принимаются
определенные поправки к закону об общественных объединениях 1995 года.