ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЕ И ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА
аспирант кафедры общественных наук, Филиппова Г.Ф.
420066, Республика Татарстан, г. Казань, ул. Красносельская, 51, Казанский Государственный Энергетический Университет gulnphil@yandex.ru
Если отвлечься от множества оттенков при анализе феномена языка политики, то можно выделить особое, наиболее влиятельное на сегодняшний день явление в политической коммуникации – политический дискурс, изучение которого составляет большее количество современных исследований сферы политического языка.
Основываясь на том, что политический язык, равно как и язык философии, права, науки, медицины, – это структурная составляющая общечеловеческого языка, можно предположить, что понятие «политический дискурс» (стоящий, в свою очередь, в своеобразном структурном ряду с философским, юридическим, научным, медицинским дискурсами) полностью идентичен тому, что мы понимаем под «языком политики». Однако понятие «язык политики» бесспорно шире, потому как включает в себя функционирование и передачу политической информации не только в вербальной форме – разновидности обычного языка общения, но и в символической – языке специальных знаков, условных сигналов, эмблем, ритуальных действий и т.д., помимо общепонятного языка публичной политической речи является специальным, профессиональным языком политических ведомств [Язык политический,1993].Таким образом, политический дискурс является лишь наиболее весомой составляющей политического языка, его «маленькой, естественно возникающей моделью» [Степанов (интервью), 2002:88].
Изучение феномена современного политического дискурса представляет собой продукт синтеза исследовательских начинаний из различных отраслей гуманитарного знания. Социология, психология, риторика, культурология, теория социальной коммуникации – каждая из наук вносит свой, особый вклад в специфику его развития и успешного функционирования.
Теория дискурса берет начало в лингвистике и филологии [Дука, 1998], имеет множество научных интерпретаций.
В лингвистике термин «дискурс» начинает использоваться в начале 70-х годов первоначально, в значении, близком к термину «функциональный стиль» [Толпыгина, 2002:73] или трактовался как формула «текст плюс ситуация» [Макаров, 2003:87].
П.Серио выделяет 8 значений термина «дискурс»: 1) эквивалент понятия «речь» (по Ф.Соссюру), т.е. любое конкретное высказывание, 2)единица, по размерам превосходящая фразу, 3) воздействие высказывания на его получателя с учетом ситуации высказывания, 4) беседа как основной тип высказывания, 5) речь с позиций говорящего в противоположность повествованию, которое не учитывает такую позицию [по Э.Бенвенисту], 6) употребление единиц языка, их речевую актуализацию, 7) социально или идеологически ограниченный тип высказываний, 8) теоретический конструкт, предназначенный для исследований условий производства текста [Серио, 1999:26-27].
В.Г.Костомаров и Н.Д.Бурвикова противопоставляют дискурсию (процесс развертывания текста в сознании получателя информации) и дискурс (результат восприятия текста, когда воспринимаемый смысл совпадает с замыслом отправителя текста) [Костомаров, Бурвикова, 1999:10]. Такое понимание соответствует логико-философской традиции, согласно которой противопоставляются дискурсивное и интуитивное знания, т.е. знания, полученные в результате рассуждения и в результате озарения [Карасик, 2000:37-38].
В качестве основательного определения термина «дискурс» с лингвистической точки зрения М.Л.Макаров (2003) ссылается на Дебору Шифрин [Schiffrin 1994], которая выделяет три основных подхода к трактовке обозначенного понятия: первый подход осуществляется с позиций формально или структурно ориентированной лингвистики и определяет дискурс как «язык выше уровня предложения или словосочетания»; второй подход связан с функциональным определением дискурса как всякого «употребления языка» в широком социокультурном контексте; третий вариант определения основан на синтезе вышеназванных определений – подчеркивает взаимодействие формы и функции – «дискурс как высказывания», т. е. дискурс это не примитивный набор изолированных единиц языковой структуры «больше предложения», а целостная совокупность функционально организованных, контекстуализованных единиц употребления языка [Макаров, 2003:86].
Как отмечают В.И.Герасимов и М.В.Ильин, на ранних этапах анализа дискурса существовали два базисных значения рассматриваемого термина – в одном из них он отождествлялся с понятием текста, в другом – с разговорной практикой, речевой деятельностью и коммуникативной деятельностью [Герасимов, Ильин, 2002:84].
С точки зрения культурно-ситуативного понимания [Карасик, 2000] дискурс – это речь, «погруженная в жизнь». Существует мнение, что термин «дискурс», в отличие от термина «текст», не применяется к древним и другим текстам, связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно» [Арутюнова, 1990:136-137].
Способ решения данной проблемы обнаруживается у В.В.Богданова (1993), объединившего значения, выраженные в понятиях «речь» и «текст» в качестве двух составных аспектов дискурса. Широкое понимание дискурса основано на теории речевой деятельности, узкое понимание – на теории текста как «языкового материала, фиксированного на том или ином материальном носителе с помощью начертательного письма (обычно фонографического или идеографического). Таким образом, термины «речь» и «текст» будут видовыми по отношению к объединяющему их родовому термину «дискурс» [Богданов, 1993:5-6]. Подобная трактовка природы дискурса кажется обобщенной и конкретной одновременно, и при анализе специфики политического дискурса представляется крайне существенной.
Суммируя различные понимания дискурса в исследованиях целого ряда ученых – лингвистов (М.Л.Макаров, В.Г.Костомаров, Н.Д.Бурвикова и др.), нельзя не согласиться с тем, что «дискурс является центральным моментом человеческой «жизни в языке», того, что Б.М.Гаспаров называет «языковым существованием» и «представляет собой частицу непрерывно движущегося потока человеческого опыта» [Гаспаров, 1996:10].
В условиях «новой дискурсивной онтологии» социальных наук, которые сегодня все больше обращаются к языку и дискурсу как методологическому основанию научного анализа [Макаров, 2003:16], сам термин приобретает множество определений.
Среди выделенного В.И.Герасимовым и М.В.Ильиным множества определений дискурса (2002) наиболее существенными представляются следующие:
по самой своей сути дискурс – явление когнитивное, т.е. имеющее дело с передачей знаний, с оперированием знаниями особого рода и, главное, с созданием новых знаний [Кубрякова, 2000:23];
дискурс – это «связный текст в совокупности с экстралингвистическими, прагматическими и другими факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах)» [Арутюнова, 1990:136-137] [Герасимов, Ильин, 2002: 85].
Фундаментальная характеристика дискурса, на наш взгляд, представлена в разработках Т.ван Дейка: «дискурс, в широком смысле слова, является сложным единством языковой формы, значения и действия, которое могло бы быть наилучшим образом охарактеризовано с помощью коммуникативного события или коммуникативного акта дискурс не ограничивается рамками конкретного языкового высказывания, «скорее это сложное коммуникативное явление, которое включает в себя и социальный контекст, дающий представление как об участниках коммуникации (и их характеристиках), так и о процессах производства и восприятия сообщений» [ван Дейк, 1989:112113].
Сегодня теория дискурса – не только область исследования современного языкознания. Это направление стремится к синтезу научных результатов, полученных в различных областях знания [Карасик, 2003].
Обращаясь к предметной структуре дискурс – анализа политики, М.В.Ильин выделяет ряд проблемных вопросов, на (одном из) которых здесь уместно акцентировать особое внимание: Что является предметом дискурс – анализа и политического анализа? Как соотносятся друг с другом дискурс и политический дискурс? [Ильин, 2002:7].
Современное понимание политического дискурса характеризуется не только многообразием определений, но и многообразием подходов к его изучению.
О.А.Толпыгина наряду с другими (более широким и более узким) выделяет интегративный подход, в условиях которого понятие «дискурс» включает в себя описание широкого круга социальных явлений, и в этом случае выделяет различные аспекты дискурса, в число которых включен и политический. Выделение политического аспекта дискурса, акцентирующего внимание на формировании, проявлении и воспроизводстве властных отношений в обществе, вытекает из понимания политики как особой сферы социальной жизни, связанной с феноменом власти, который пронизывает все сферы и уровни социального взаимодействия [Толпыгина, 2002:77].
Это находит подтверждение в известных разработках Ролана Барта, который акцентирует внимание на тесной связи процесса производства дискурса в социуме и процесса распределения власти: «Наиболее простое разделение языков в современных обществах обусловлено их отношением к Власти.
Одни языки высказываются, развиваются, получают свои характерные черты в свете (или под сенью) Власти, ее многочисленных государственных, социальных и идеологических механизмов: я буду называть их энкратическими языками или видами дискурса. Другие же языки вырабатываются, обретаются, вооружаются вне Власти и/или против нее; я буду называть их акратическими языками или акратическими видами дискурса. Энкратический язык нечеток, расплывчат, выглядит как «природный», язык массовой культуры расхожих мнений (доксы). Акратический язык резко обособлен, отделен от доксы, зиждется на мысли, а не на идеологии» (Барт, 1994:536-537).
В таких колоритных тезисах как, например, «владение фразой уже недалеко отстоит от власти», «Даже в грамматике фраза описывается в понятиях власти, иерархии: подлежащее, придаточное, дополнение, управление и т.д.» Барт стремится соединить лингвистическую теорию дискурса с категорией политического.
Политика, как особый вид человеческих отношений, в ее исконном понимании, бесспорно сближается со всеми аспектами социологического знания и часто является предметом ее анализа. Коммуникационные каналы в политической сфере, и особенно дискурс в политике, сложно изучать в отрыве от социального контекста, а так же оставлять без внимания достижения социологии и социолингвистики в обозначенной области.
Социологическая интерпретация теории дискурса широко применима как способ изучения социальной реальности, функционирования и изменения социального действия, социального поведения человека, его самоидентификации: «С точки зрения теории дискурса все объекты действительности имеют дискурсный характер: любое явление вписано в контекст, который и придает ему полноту смысла. Явления и объекты окружающего мира могут приобретать различные значения (или идентичности) в зависимости от тех специфических обстоятельств, в которые они погружены. Дискурс выступает способом упорядочения реальности, механизмом определения ценности (значения) как самого индивида, так и предметов окружающего мира» [Толпыгина, 2002:83].
Технический анализ социальной природы дискурса можно обнаружить в работе Н.Стерна и А.Симонза «Разнообразие видов дискурса и развитие социологического знания», где авторы проводят вертикальное и горизонтальное членение дискурса. Вертикальную дифференциацию дискурса составляют три способа дискурсов: «естественный дискурс» (обыденная, повседневная коммуникация), «технический дискурс» (использование элементов различных теорий в обыденных коммуникациях), «формальный дискурс» (заключает в себе формальное абстрагирование от реальности). Горизонтальная дифференциация дискурса выделяет сферы употребления дискурса в науке, в социальной сфере, в обыденной жизни на уровне естественного, технического или формального дискурсов (Стерн, Симонз, 1994:130131). Таким образом, социологический аспект в осмыслении и анализе природы дискурса идентичен политическому. Дискурс в политике выступает средством выражения и описания действий как одного человека, так и социальных групп, способом установления и определения их социальных действий и взаимоотношений в обществе. Исходя из этого, В.И.Карасик обращает внимание на важнейшую особенность дискурса принадлежность к формам «институционального общения» [Карасик, 2000]. Применительно к современному социуму, наряду с административным, юридическим, военным, педагогическим, религиозным, мистическим, медицинским и др. исследователь выделяет так же политический, в рамках которого целью коммуникации является сохранение или перераспределение власти.
Основы теории политического дискурса были заложены представителями кембриджской и оксфордской философских школ в 50е годы ХХ века, В 70е годы термин «дискурсы» широко применяется при анализе политических процессов, в 80е – возникает центр семиотических исследований, связанный с анализом дискурсов [Толпыгина, 2002:82].
Политический дискурс как знаковая система, используемая для политической коммуникации, начал формироваться в России около 15 лет назад, если понимать под этим термином язык, предназначенный для выработки общественного консенсуса в условиях множества интересов и с учетом мнения как большинства, так и меньшинства населения страны [Опарина, 2002:20].
Изучая политический дискурс как форму институционального общения, Е.И.Шейгал проводит его структурное членение.
Политический дискурс, как отмечает исследователь, пересекается практически со всеми видами дискурса: с педагогическим – на уровне политической социализации личности в процессе формального и неформального политического воспитания, осуществляемого через государственные учебные заведения и в быту; с юридическим – на уровне сферы государственного законодательства; с религиозным – в сфере мифологизации сознания, веры в магию слов, признании божественной роли лидера, использовании приемов манипулятивного воздействия и ритуализации общения, с рекламным – на уровне регуляции ценностных отношений в обществе, со спортивно – игровым на уровне частого сравнения борьбы за власть со спортивными состязаниями, в которых ярко проявляются зрелищность, индивидуальные имиджи, речевая агрессия и т.д., а так же обращает внимание на пересечение политического дискурса с бытовым, художественным и др.
Как и всякий другой, политический дискурс имеет полевое строение. Отмечая тот факт, что политика как специфическая сфера человеческой деятельности по своей природе является совокупностью речевых действий, в центре обозначенного полевого строения находятся те жанры, которые способствуют основному назначению политического дискурса – борьбе за сохранение и укрепление власти – это парламентские дебаты, речи политических деятелей, голосование. В периферийных жанрах основная функция и характеристика политического дискурса переплетаются с функциями и характеристиками других видов дискурса в пределах одного текста. Шкала, построенная исследователем между дискурсом СМИ и политическим дискурсом показывает порядок отдаленности собственно политических текстов от центра полевого строения по мере важности их политического содержания. Чем ближе определенный жанр к центру шкалы, тем более смешанной является его природа. Таким образом, наиболее «чистыми» жанрами политического дискурса можно назвать публичную речь политика, проблемную аналитическую статью (написанная политиком), политический документ (указ президента, текст закона, коммюнике) [Шейгал, 2000:26]. Представленная многоаспектная модель структуры политического дискурса интересна не только выделением в ней социокультурной дифференциации, дифференциации по событийной локализации, по характеру межтекстовых связей, но и обозначенными параметрами институциональности.
Таким образом, политический дискурс является идеологически значимой коммуникацией в сфере политики [Горбачев, 2000], что соответствует его основной функции установлению и распространению власти, относится к институциональным формам общения, в основе которых лежат определенные социальные правила и ритуализованность функционирования [Богданов, 1990:11]. Политический дискурс определяется как связный текст (устный или письменный), обусловленный ситуацией политического общения.
Теоретическое и практическое осмысление политического дискурса в исследованиях российских ученых в большинстве своем представлено изучением политической риторики, ее общей и ролевой направленности, анализируется вербальное поведение политиков, используется метод сравнительно-исторической риторики и социологии речи [Михальская, 1996; Желтухина, 2000], психологии речи, например, интент анализ политического дискурса (Ушакова, Павлова и др.). Подобная закономерность объяснима хотя бы тем, что изучение дискурса на стыке разных наук берет свое начало в античных трактатах по риторике и поэтике более чем 2000 летней давности [Ван Дейк, 1989:113-114].
Современные политологи определяют политику как «особо сложный вид деятельности, связанный прежде всего с речевой деятельностью и имеющий отношение к искусству исполнения, а не созидания» (М.Крэнстон) [Михальская, 1999], отмечают, что «сущность языка политики состоит не столько в том, что говорится, сколько, как это говорится» (К.Хадсон) [Желтухина, 2000:5].
Взаимодействие политики и риторики можно выявить в следующих аспектах: риторика традиционно ассоциируется со знанием и умением пользоваться правилами построения и произнесения публичных выступлений (Коркоран), риторические способности и навыки становятся в определенном объеме составной частью социальной роли политического деятеля, т.е. входят в институализированные формы власти, риторика является инструментом осуществления власти и служит оправданию господства, практически совпадает с идеологическим аспектом и, наконец, в условиях парламентской демократии риторика выступает важным средством политической интеграции населения (в условиях выборов, парламентских дебатов) (Грисвелле).
В странах с демократической ориентацией анализ политической риторики имеет многолетнюю традицию и процесс построения имиджа (image building) является предметом специальных научных исследований [Иссерс,2002:197].
Изучение политической риторики и речевого поведения видных российских политиков так же дало основание для создания целого ряда классификаций популярных видов «политических ролей». Значительный интерес, на наш взгляд, представляют исследования Михальской А.К.(1996), Иссерс О.С.(2002), Ушакина С.А.(1995), проведенные в данной области. Базисом для классификации широко распространенных «политических ролей» служат в значительной степени индивидуальные вербальные средства, характерные тому или иному политику, тот набор слов и выражений, который он чаще всего использует в процессе общения.
Цель подобных исследований заключается в том, чтобы «снабдить читателя понятийным аппаратом для самостоятельного анализа речи исторических и политических фигур и их речевого имиджа» [Михальская, 1996:93]. Политический дискурс с точки зрения теории речевой деятельности рассматривается как социально – ориентированное общение, которое носит характер убеждающей коммуникации [Желтухина, 2000], поэтому в ходе анализа индивидуальных речевых поведений видных политиков участвуют такие характеристики политического дискурса, как оценочность, агрессивность, полемичность; доминируют такие свойства, как лозунговость, абстракция, агитаторство, формализм и другие [Демьянков, 2002:3542].
Исследование индивидуальных дискурсов видных политиков представляется безусловно крайне важным; согласно утверждениям современных ученых – политологов, под истинно демократическими изменениями подразумеваются не столько соответствующие «политические процедуры», сколько эволюция развития системы грамотного диалогического взаимодействия между представителями различных политических партий, общественных организаций и движений, а так же между представителями властных структур и субъектами политического действия. Отсюда задача современной политической коммуникации определяется как умение «обеспечить возможность для достижения общественного согласия, принятия и обоснования политических и социально – политических решений в условиях множественности общественных интересов плюралистического общества» [Баранов, Казакевич,1991:6].
Однако трактовка политического дискурса как набора индивидуальных речевых практик политических деятелей, «межперсональный диалог», «речевое событие» в политике представляется далеко не исчерпывающей.
Более основательной кажется теория функциональности политического дискурса именно как «социального диалога, происходящего посредством и через общественные институты между индивидами, группами и организациями, а также между самими социальными институтами, задействованными в этом диалоге». В процессе этого диалога вырабатываются и распространяются политические события, решения, предложения, «происходит не только описание объекта, но и конструирование его» [Дука, 1998].