ЭСТЕТИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП МОДЕЛИРОВАНИЯ ЯЗЫКОВ КАК МОТИВАЦИЯ ОБУЧЕНИЯ И КАК ХАРАКТЕРИСТИКА
к.психол.н., Газеев А.А.
420049, Республика Татарстан, г. Казань, ул. Газовая, 19, Российский исламский университет
Моделирование – метод исследования объектов познания на их моделях. По характеру моделей выделяют предметное и знаковое (информационное) моделирование. При знаковом моделировании моделями служат схемы, чертежи, формулы и т.п.[1]. Моделирование повышает уровень наглядности в изучении окружающего мира. Поскольку окружающий мир эстетичен (красив), то и модели, как правило, получаются эстетичными (изящными). Мышление самого человека также направлено на поиск красоты в отражении действительности. «Для творчески работающего математика или натуралиста модели Вселенной тоже характеризуются их эстетической привлекательностью и изяществом». Мысль о создании единой теории поля преследовала Эйнштейна до конца его жизни, не потому что какие то экспериментальные данные говорили о возможности понимания всех физических сил в рамках одной общей концепции: просто сама такая концепция была полна для него возвышенной красоты.
Пуанкаре говорил: «Учёный исследует природу не потому, что она полезна, он делает это потому, что ею восхищается, а восхищается, потому что она прекрасна. Если бы природа не была такой прекрасной, её не стоило познавать, а если бы не стоило познавать, не стоило бы жить… Я имею в виду ту бездонную красоту, которая храниться в гармоничном порядке составных частей и которую может уловить чистый интеллект… Речь идёт, следовательно, об особой красоте, о чувстве гармонии космоса, заставляющим нас отбирать факты наилучшим образом способствующие этой гармонии, как художник отбирает среди черт своей модели те, что делают красоту совершенной и вдохнут в неё характер и жизнь».
Таким образом, и для художника, и для учёного именно поиск мысленных конструкций, обладающих гармонией и красотой, определяет главную цель прилагаемых усилий»[2].
Школьнику нужно показать красоту, как окружающего мира, так и моделей. Но чтобы показать красоту в моделях нужно опираться на эстетические показатели. А они зафиксированы учёными, которые изучали наш физический мир, движение планет в космосе. Результаты научных исследований учёного эстетичны в том случае, если реализуется сведение «сложности к простоте»[3]. Наблюдаемые сложные явления сводятся в моделях к минимальным программам (теориям). Так планеты выполняют сложные движения, а геометрическая теория Птолемея была проста и позволила предсказать маршруты планет, солнечные и лунные затмения. Учёные пользовались и словесными показателями: гармония, симметрия, асимметрия[4]. Так, Коперник считал, что гармония мира заслуживает более простого описания, чем это делал Птолемей, Максвелл вывел своё уравнение, восхищаясь изяществом симметрии. Если Коперник считал самой совершенной геометрической фигурой круг, что должен отразить орбиту движения планет, то Кеплер увидел гармонию в асимметрии – орбита планет представляет собой не круг, эллипс. Одним словом, эстетика не имеет строгих объективных показателей, ибо последние соответствуют многообразию мира, и каждый учёный видит одного из них отражением гармонии мира. Что касается языка, то каждый человек по своему оценивает его эстетику (красоту), а родной язык представляется самым красивым[5]. Чувственно-ценностное отношение к родному языку при попытке представить его через объективные показатели может быть связано с динамическим стереотипом, включающим колоссальное количество ассоциативных связей эстетических переживаний, получаемых в детском возрасте. По мере взросления развивается и объективная оценка родного языка, и начинают появляться чувства некоторой неудовлетворённости языковыми возможностями отражения реального мира и возникает желание осознанно внести изменения в структуру языка.
В этом отношении интересен вклад А.С. Пушкина в развитие русского языка. Хорошо зная, и русский, и французский языки, поэт отмечал слабость русского языка в применении отглагольных существительных[6]. Он предложил больше опираться на сильную сторону русского языка: на применение глаголов, что отражается в современном русом языке. Правда, это привело к некоторому ограничению применения отглагольных существительных. Это можно объяснить на примере картины «Увоз тела Пушкина», где нарисовано, как на санях увозят гроб поэта. Слово «увоз» практически перестало употребляться, в чём можно убедиться, опросив специалистов русского языка. Но зато сила русского глагола достойна отдельного внимания[7]. Эстетическая сторона в данных примерах характеризуется словами слабость – сила, то есть в значении возможности языка в широком применении слов, тем самым, можно говорить об объективных показателях. К разным языкам подходят разные показатели. При сравнении двух языков выясняется, что более выражен один показатель и менее – другой показатель. Поэтому нет абсолютно эстетических или неэстетических языков, а можно говорить лишь об относительной эстетичности языков, т.е. констатировать эстетическую сторону языка без понятий «хорошо–плохо».
В качестве объективного показателя может быть приведено многообразие. Так, Рудольф Штейнер видит красоту немецкого языка в том, что сохранилось многообразие падежных окончаний, сохранилось «в живом виде древнее богатство, которого лишились другие германские языки. Здесь вполне уместно также сослаться на языки, которые … до сих пор имеют гораздо более тонкую, чем четыре падежа, дифференциацию – например, русский, финский»[8]. На основе указанных показателей эстетики мы моделировали грамматику татарского языка, в частности спряжение и склонение слов. Модели состоят из трёх так называемых мнемосхем.
Как видно по мнемосхеме – 1, слова в татарском языке симметричны: есть твёрдопроизносимые и мягкопроизносимые, определяемые соответствующими звуками (смотри таблицу). Огромное количество существительных и глаголов сведены в небольшую таблицу восьми разновидностей слов, из которых 4 разновидности твёрдопроизносимые и 4 разновидности мягкопроизносимые. Их номера определяются очень просто: сначала рассматриваются звонкие, затем глухие согласные звуки.
Например, если слова оканчиваются на звонкий согласный звук, то они относятся либо к первой, либо к пятой разновидности. Носовые звуки выделены отдельно, они предопределяют вторую или шестую разновидность. Также можно легко разобраться в третьей (седьмой) и в четвёртой (восьмой) разновидностях.
Мнемосхема-2 представляет собой таблицу спряжения глаголов. В таблице приведены не конкретные слова, а номера разновидностей. Таблица учит ученика быть внимательным и видеть закономерности: если собираешься спрягать глагол, то нужно найти его нулевую форму (повелительное наклонение), определить разновидность, начинать спряжение при местоимении «ул» (он, она), подставляя прямой аспект или отрицательный аспект (образцы слов конкретных разновидностей приведены на первой мнемосхеме).
По таблице виден закон сингармонизма гласных: если слово твёрдого произношения, то к нему прибавляются твёрдопроизносимые окончания и наоборот, если слово мягкого произношения то, к нему прибавляются мягкопроизносимые слова, а также закон сингармонизма согласных по спряжению слов третьей и седьмой разновидностей.
По таблице видна также многоступенчатость основ: для отрицательного аспекта нулевой формы глагола выступает прямой аспект, а они оба выступают основой спряжения слова при местоимении «ул», а слова с окончаниями при «ул» выступают основой для спряжения слов при остальных местоимениях. Что касается симметрии, то она видна и на этой таблице. Окончания при прямом и отрицательном аспектах практически одинаковы и симметричны относительно твёрдости-мягкости произношения слов.
Мнемосхема-3 посвящена, в основном, склонению слов. Небольшая таблица склонения слов охватывает склонение огромного количества существительных, причём не требуется знаний татарского языка, что имеет важное значение для обучения русскоязычных учащихся.
Чтобы убедиться в этом, достаточно выбрать любое существительное из мнемосхемы-1 и просклонять. Таким образом, наши мнемосхемы как модели грамматики татарского языка представляют собой изящно компактные таблицы. Но в них сосредоточено большое количество информации, прежде всего, о спряжении и склонении слов, что может быть освоено в течение нескольких часов, в то время как тратились раньше годы. Такой эффект достигается тем, что в составлении мнемосхем соблюден эстетический принцип.
Наши модели (мнемосхемы) могу выступать характеристикой языков. Как известно, при сопоставительном изучении языков имеется необходимость дать краткую характеристику каждому языку. Чтобы раскрыть особенности языка иногда достаточно бывает одного понятия. Например, такие понятия как флективный или агглютинативный язык очень информативны и позволяют ярко представить словоизменения языка. Но при сравнении родственных языков не легко дать ёмкую характеристику. Это относится и к тюркским языкам. Высокоинформативной характеристикой тюркских языков выступают разработанные нами мнемосхемы. Они позволяют представить в числовых показателях особенности склонения и спряжения слов. Например, татарский язык содержит – 8, башкирский – 10, турецкий – 16, узбекский – 4 разновидности словоизменений.
Понятие разновидности характеризует то минимальное число вариантов склонения и спряжения, которое охватывает все случаи изменения слов. Так, в татарском языке разновидности склонений и спряжений слов не превышает восьми.
Вторая особенность характеристики заключается в том, что разновидности стали едиными как для склонения, так и для спряжения слов. Если бы эти показатели были отдельны, то общее число разновидностей достигло бы 14 (8 разновидностей для склонения, 6 разновидностей для спряжения). Найденный нами принцип объединения позволяет уплотнить информацию об изменении слов, что соответствует эстетическому принципу «сведения сложности к простоте»[3].
Количество разновидностей каждого тюркского языка отражает своеобразие склонения и спряжения.
Так, например, в башкирском языке к словам, оканчивающимся на специфические звуки, прибавляются специфические аффиксы, поэтому имеются 2 дополнительные разновидности по сравнению с разновидностями татарского языка[9].
В турецком языке 16 разновидностей, в 2 раза больше чем в татарском языке, где последний гласный звук определяет лишь твёрдость – мягкость произношения слова, а в турецком языке он выполняет дополнительную функцию – придаёт своеобразное звучание аффиксов в зависимости от конкретного гласного звука. Каждая разновидность татарского языка в турецком языке удваивается.
В узбекском языке нет симметрии твёрдых и гласных звуков. Имеются как бы, лишь твёрдопроизносимые звуки. Поэтому количество разновидностей слов в 2 раза меньше, чем в татарском языке. Эстетика узбекского языка проявляется в экономном представлении составляющих элементов (гласных звуков) слова.
Таким образом, разработанные нами мнемосхемы позволяют наглядно увидеть эстетическую характеристику и отличительные особенности в склонении и спряжении слов в каждом из тюркских языков. Они выступают опорным материалом в изучении языка, причём информация определена с одной стороны компактно, с другой стороны во всём многообразии – охватываются все варианты спряжения и склонения слов. Причём характеристика каждого слова представлена в классификационной матрице в виде определённого числа, следовательно, появляется возможность применения математического аппарата. Эстетический принцип моделирования приемлем любому языку и повышает мотивационный уровень обучения ему.
Литература
1.Философский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия , 1981, С. 381
2.Леви Д. Церебральная асимметрия и эстетическое переживание // Красота и мозг: Биологические аспекты эстетики: Пер. с англ. – М.: Мир, 1995, С.235 – 236
3.Волькенштейн М. Красота науки // Наука и жизнь, 1988, №9, С. 15 – 19
4.Мороз О.П. Прекрасна ли истина? – М.: Знание, 1989. –208 с.
5.Кроче Б. Эстетика как наука о выражении и как общая лингвистика. Часть 1. / Пер. с итал. – М., 1920. –171 с.
6.Евлахов. Александр Пушкин как эстетик. – Киев,1909. –187 с.
7.Брюсов М.Э. Сила русского глагола. – М.: Сов. Россия, 1973. –192 с.
8.Дюнферт Э. Грамматическое строение языка как произведение искусства / Пер. с нем. – М.: Парсифаль, 1997, С. 144
9.Газеев А.А. Изучаем татарский: это быстро и интересно: Пособие для изучающих язык. – Магариф, 1998, С. 141
